Сергей Маркедонов: Готовность Турции к интервенции в Сирии также обусловила готовность Армении вступить в Таможенный союз

Стало ли новоогаревское
заявление президента Армении о вступлении Армении в Таможенный союз сюрпризом
лично для Вас как для эксперта по Кавказу? 

Сделанное в Москве согласие президента Армении Сержа
Саргсяна на вступление республики в Таможенный союз лично для меня выглядело
двойственно. С одной стороны, - как завершение спора внутри армянских элит,
учитывая, что тот же премьер-министр публично выражал скепсис относительно
присоединения к ТС. Очень похоже, что Саргсян преодолел критику своих же
чиновников и однопартийцев. Примечательно, что в то же время из уст президента
Армении не прозвучало и публичных заявлений об отказе от вектора в Евросоюз.
Поэтому, на мой взгляд, данное решение нельзя принимать как стопроцентную
действительность, учитывая, что политика – это искусство возможного. В нынешних
условиях Саргсян не мог не сделать то, чего от него ожидали, учитывая
отсутствие реального стратегического конфликта между Арменией и Россией. Поэтому
сюрприза в его заявлении не содержалось. Да, Армения пыталась и пытается играть
сразу на нескольких досках, Москва этого никогда не приветствовала, но это
решение Саргсяна отнюдь не бесповоротно. Армения будет продолжать смотреть в
направлении Европы, пусть и осторожно. Возможно, официальный Ереван будет
осмотрительнее по части публичных заявлений по поводу европейского и
американского направления. Но закрывать для себя западный вектор, скорее всего,
не будет. Нужно подождать выражения позиции Евросоюза, который вполне может и
не слишком этому противиться. Учитывая опыт Грузии, армянские политики не
хотели бы превращения нагорно-карабахского конфликта в некое подобие
грузино-абхазского и грузино-осетинского, где позиции ведущих международных
игроков четко разделились. В этой связи не стоит забегать вперед и говорить о
том, что Армения сделала окончательный выбор. Контуры самой евразийской
интеграции, как, кстати, и европейской, если говорить о партнерстве ЕС с
бывшими республиками СССР, прочерчены не слишком четко. И сюрпризов здесь может
быть еще немало.

В Армении и Европе считают,
что решение президента Армении было принято под давлением России…

А почему Москва не должна была оказывать давление на Ереван,
учитывая, что и у Москвы есть свои интересы? Саргсян политический деятель, а не
мечтатель, поэтому не нужно сводить все к тому, что Россия оказывает давление,
и что Саргсян принимая такое решение, ломается. Для Владимира Путина Таможенный
союз  и Евразийский союз являются важными
приоритетами с помощью которых он пытается позиционировать Россию как центр
интеграционного притяжения, причем, не только для постсоветского пространства.
Хотя следует признать, что до сих пор не до конца понятны стратегические
очертания этой интеграции. Многие детали и нюансы остаются не прорисованными.
Да и сама интеграция выглядит не как объединение приблизительно равных по весу
субъектов, а как лидерский проект во главе с Россией. Изменить эту модель могло
бы вхождение в ТС Украины. Однако на сегодняшний день такой сценарий выглядит
проблематичным.

При этом, я отнюдь не уверен в том, что членство в
Таможенном союзе экономически выгодно Армении, учитывая отсутствие общей
границы с Арменией. Россия и Армения в экономическом плане могут сотрудничать и
без подобного многостороннего формата, так как у них есть двусторонний формат,
разработанный в течение долгих лет.

Тогда в чем была
причина, в вопросах безопасности?

Президент Армении действительно принял решение о членстве в
ТС, учитывая то, что ЕС не может гарантировать безопасность Армении на том
уровне, на каком это делает Россия. Все остальное – детали. В свою очередь заявление
о членстве Армении в ТС было очень важным для Москвы. И Армения, понимая, что в
нынешних условиях между Арменией и Азербайджаном Европа однозначно не сделает
выбор в пользу Армении и не гарантирует ее безопасность, пошла навстречу
Москве. Следовательно, и интерес к евразийской интеграции – не только прихоть
Кремля. Сегодня ЕС вряд ли однозначно встанет на сторону Армении в
нагорно-карабахском процессе или поможет преодолению региональной изоляции
страны. Для политического деятеля существуют конкретные реалии, а Серж Саргсян
учел, что ЕС не заменит Россию в сфере безопасности, не сделает выбор в пользу
Армении. Кавказская геополитика – вещь сложная. Ситуация в самом ЕС, на Ближнем
Востоке. Мы говорим о давлении Москвы, но разве возникшая на Ближнем Востоке
ситуация не заставляет ту же Армению относиться к сотрудничеству с Россией с
интересом? Возникшая на Ближнем Востоке ситуация не стабильна, и роль Турции
велика, и никто не может сказать, где именно остановится Турция после Сирии.
Есть Россия – гарант безопасности, значит, уже есть определенная страховка.

Много говорится о том,
что главной мишенью Кремля в Ново-Огарево была не Армения, а Украина…

Победа – это всегда большое испытание, а Россия чувствует
себя победителем, однако если и впредь в отношении Армении Россия будет
осуществлять политику, основанную на психологическом превосходстве, то это
будет крайне неэффективно. Для России очень важно показать, что это решение
было принято в результате компромиссной политики. Жесткий тон был бы
неправильным. Согласие на вступление в ТС не стоило бы использовать как
прецедент в отношении к другим колеблющимся постсоветским образованиям. У всех
у них разная степень вовлеченности в европейскую интеграцию, разные
взаимоотношения с Россией, а также неодинаковые политические и экономические
ресурсы. В этой связи Москве стоит подумать не только о давлении, но и о
предлагаемых выгодах от сотрудничества именно в рамках ее проектов.
Пространство бывшего СССР перестало быть монолитом. Напротив, оно превратилось
в конкурентную площадку, где эксклюзивные права, обеспеченные историческим
прошлым, более не гарантируются.

Посещение
13 августа президентом России Азербайджана сыграло свою роль в решении Сержа
Саргсяна?

Конечно же, важно отметить, что визит президента России имел место на фоне
определенного охлаждения российско-армянских отношений в связи с намечавшимся
тогда парафированием Соглашения об ассоциации Армении с Евросоюзом. Ереван в
свою очередь всегда настораживало военно-техническое сотрудничество РФ с
Азербайджаном. Меж тем именно ВТС являлся одной из тем переговоров Путин-Алиев,
было отмечено, что ВТС достиг 4 млрд долларов и имеет тенденцию к росту. Однако,
для того чтобы не делать поспешных оценок и выводов, целесообразно не вырывать
бакинский вояж Путина из общего контекста российско-азербайджанских отношений в
постсоветский период. Любые ходы президентов и высокопоставленных чиновников
проходят не в вакууме. У них есть как своя предыстория, так и определенные
ресурсы, ограничивающие их намерения. Сегодня Азербайджан в российской политике
на кавказском направлении занимает особое место. Он не примыкает к противоположным
полюсам, коими считаются Армения и Грузия. Но у Баку, с одной стороны, крепкие
связи с Западом, особенно в сфере энергетики, но при этом ровные, хотя и не без
проблем, отношения с Москвой. Между тем долгие годы не Грузия, а именно
Азербайджан считался главной головной болью России в регионе. Сегодня в
реальности произошла не переориентация России на Азербайджан вместо Армении, а
прагматизация отношений по широкому спектру вопросов, от экономики до
карабахского урегулирования. Кстати, в августе в Баку Путин слово в слово
повторил неизменную российскую формулу о решении проблемы мирными и
политическими средствами. Даже если предположить гипотетическую переориентацию
политики Москвы, то и Баку, как и Ереван, не станет делать выбора только в
пользу Запада или в пользу России. В Азербайджане скептически относятся к
интеграционным проектам Москвы, но одинаково не заинтересованы в вовлечении в
возможную военную операцию США и их союзников против соседнего Ирана.
Естественно, азербайджанскому руководству не хотелось бы подвергнуться
демократическим экзаменам, как Грузии. Отсюда и балансирование между разными
центрами силы, которое не предполагает жесткого выбора. Таким образом,
российско-азербайджанские отношения крайне противоречивы. В Москве не могут не
понимать, что отказ от союзничества с Арменией, может быть, и будет поддержан и
одобрен в Баку, но сам Азербайджан не сделает решительного шага в российском
направлении. Слишком сильны его связи с Турцией, США и ЕС. Да и жесткий выбор,
сделанный самой Россией, мгновенно подвергнет инфляции ее посредническую роль в
нагорно-карабахском урегулировании, что до сих пор было не только козырем для
Еревана и Баку, но и важным аргументом для выстраивания отношений с западными
партнерами.

Поговорим о воздействии накаляющейся ситуации в Сирии на
Южный Кавказ. Имеет ли эта ситуация хотя бы отдаленное воздействие на
интеграционные процессы с участием Армении?

Международное военное вмешательство
в гражданский конфликт в этой ближневосточной стране во главе с США, конечно
же, могут иметь последствия, выходящие далеко за пределы одного отдельно
взятого региона мира. Закавказье, а также российский Северный Кавказ не имеют
общих границ с Сирией. Однако многие нити связывают их с этой ближневосточной
страной в первую очередь чрез Иран и Турцию. Иран имеет границу с Арменией и
Азербайджаном, протяженный выход на непризнанную Нагорно-Карабахскую Республику.
При этом и Тегеран, и Анкара принимают самое деятельное участие в событиях в
Сирии. Во-вторых, у Армении и Азербайджана - своя непростая динамика
двусторонних взаимоотношений с соседями. Армянская тематика в отношениях с
Турцией определяется Геноцидом 1915 года. Тегеран крайне болезненно относится к
появлению американцев и их союзников в Каспийском море и на Южном Кавказе.
Отсюда и тот скепсис, который иранские политики и дипломаты проявляют в
отношении «Обновленных мадридских принципов» урегулирования
нагорно-карабахского конфликта. Тегеран крайне недоволен и военно-технической
кооперацией между Азербайджаном и Израилем, в особенности в свете возможного
использования азербайджанской территории для ударов по Ирану и Сирии. Именно
поэтому азербайджанская позиция по Сирии крайне осторожна. Свои особые резоны
по сирийскому вопросу есть и у Еревана. События на Ближнем Востоке напрямую
связаны с безопасностью Армении, учитывая наличие армянских общин. Другой
важный сюжет - это готовность Турции к участию в интервенции в Сирии. Такое
участие создает прецедент, которого в Армении, вовлеченной в конфликт с Азербайджаном
и не имеющей дипотношений с Турецкой республикой, опасаются. Не будет
преувеличением рассматривать этот сюжет, как один из факторов, повлиявших на
готовность Армении вступить в Таможенный союз и продемонстрировать единство
своих взглядов с Москвой. Поэтому государственный коллапс в Сирии создает на
дальних подступах к Большому Кавказу, региону, переполненному неразрешенными и
латентными конфликтами, новые риски и серьезные угрозы.