Понедельник, 10 Июня 2013

Один из депутатов
правящей Республиканской партии Армении на днях заявил, что “Москва будет
постоянно поднимать цены на газ для того, чтобы Армения вошла в еще большую от
нее зависимость”. Согласны ли Вы с этой точкой зрения и какова Ваша оценка
российской политики в отношении своего единственного союзника на Южном Кавказе
- Армении.  

 К сожалению, в российской внешней
политике порой интересы отдельных корпораций и компаний ставятся выше
государственных. К Армении это имеет меньшее отношение ввиду стремления
определенных кругов в Азербайджане к силовому разрешению проблемы Нагорного
Карабаха. Проблема уязвимости безопасности на Южном Кавказе в Кремле ощущается
достаточно остро. Подтверждением этого служат состоявшиеся относительно недавно
визиты в Армению министра обороны России Сергея Шойгу и начальника Генерального
штаба Вооруженных сил РФ генерала Валерия Герасимова. Их цель состояла в
укреплении российского военного присутствия на Южном Кавказе, где значимость
для России Армении трудно переоценить. Сейчас речь не идет о том, как бы
усилить зависимость Еревана от Москвы и воспрепятствовать укреплению западного
вектора ее политики, включая связи с НАТО. Более важно не допустить на Южном
Кавказе региональной войны с непредсказуемыми последствиями. Причем
благоприятным фактором для ее начала может служить ракетно-бомбовый удар
Израиля по иранским ядерным и военным объектам. Конечно, Россия имеет военное
присутствие в Абхазии и Южной Осетии. Однако возможности размещенных там войск
носят ограниченный характер. В силу множества причин Москва не заинтересована в
создании там полноценных военных баз. Это принципиально отличает ситуацию от
военной базы в Гюмри.   

 По неофициальной
информации на 102-ю российскую военную базу в Армению поступят или уже
поступили оперативно-тактические ракетные комплексы «Искандер-М» и системы
залпового огня «Торнадо-Г» дальность поражения которых составляет 500 км. С какими целями, на
Ваш взгляд, в контексте общерегиональной напряженности могут поступать в
Армению такие виды вооружений?

 Действительно, максимальная
дальность стрельбы оперативно-тактического ракетного  комплекса «Искандер-М» составляет 500 км, но только для
определенного вида боевого оснащения. В целом этот комплекс имеет меньшую
дальность действия. Система  залпового
огня «Торнадо-Г» действует на расстоянии до 40 км. Поступление этих  вооружений на 102-ю российскую военную базу в
Армению, если это имело место, свидетельствует об обеспокоенности Москвы
складывающейся ситуацией в сфере региональной безопасности. Россия имеет обязательства
по защите Армении от военной угрозы (по Нагорному Карабаху Москва таких
обязательств не имеет). Присутствие указанных вооружений в Армении носит
стабилизирующий характер, так как будет удерживать Азербайджан и Турцию от
попыток силового решения проблемы Нагорного Карабаха.  

 Какие тенденции, на Ваш взгляд, существуют в
направлении расширения влияния США и Европы на Южном Кавказе. Какими сценариями
Вы могли бы поделиться относительно наиболее возможного направления вектора
интеграции Армении?

 Считаю, что Южный Кавказ сейчас не является приоритетом внешней политики
для США. Конечно, в Вашингтоне хотели бы ослабить связи России с Арменией. Но
там понимают, что расширение влияния США в Армении потребует вовлечения в
проблему Нагорного Карабаха, то есть поддержки позиции Еревана по этому вопросу
и укрепления его безопасности (в противном случае американцы не смогут
существенно расширить свое влияние). Но это приведет к ухудшению отношений не
только с Баку, но и, что более важно, с Анкарой. Этого в Вашингтоне допустить
не могут. Поэтому американцы на реальное сближение с Ереваном не пойдут. Вместо
этого они будут поддерживать видимость укрепления отношений, как элемент
давления на Москву. Европа сейчас переживает тяжелейший финансово-экономический
кризис, который уже в этом году привел к снижению темпов роста ВВП. У нее нет
значительных финансовых средств, которые она могла бы инвестировать в
государства этого региона. Помимо этого существует некоторая неопределенность
развития Грузии при премьер-министре, возможно будущем президенте, Бидзине
Иванишвили. В этих условиях Брюссель займет выжидательную позицию. Его больше
беспокоят внутренние проблемы.

Учитывая вышеизложенное, развитие российско-армянских отношений является
безальтернативным. Но не потому, что этого очень хотят в Москве. К этому
подталкивают складывающиеся внешнеполитические условия.   

 В последние годы и даже месяцы в российско-азербайджанских отношениях
произошел ряд событий, типа ухода россиян из Габалы, мягко говоря,
свидетельствующих об отсутствии импульсов развития в этих отношениях. Какие
тенденции в отношениях между Москвой и Баку сегодня видятся Вам? 

 Полагаю, что до октября 2013 г., то есть до
проведения в Азербайджане президентских выборов, российско-азербайджанские
отношения улучшаться не будут. Для улучшения двусторонних отношений необходима
встреча на высшем уровне. Только в рамках такой встречи можно снять все
накапливающее напряжение по следующим вопросам: курс на силовое решение
проблемы Нагорного Карабаха; увеличивающиеся закупки израильского вооружения и
все большее присутствие, в том числе со стороны спецслужб этой страны в
Азербайджане; резкое ухудшение отношений с Ираном; поддержка российской
стороной альтернативных организаций азербайджанской диаспоры; прекращение
закупок азербайджанской нефти и другие. Однако встреча президентов России и
Азербайджана пока не планируется. 

 Недовольство Ирана светским характером азербайджанского государства является
лишь одним из поводов, осложняющих и так неважные отношения между Баку и Тегераном.
Какими, на Ваш взгляд, видятся тенденции в этих отношениях?  

 14 июня в Исламской Республике
Иран пройдут президентские выборы. Скорее всего в ходе первого тура победы ни
одного из кандидатов не произойдет, что потребует проведения второго тура. Возможно,
что в результате выборов победит Саид Джалили – секретарь Высшего совета
национальной безопасности. Это может сделать и кто-то другой (например – Али
Акбар Велаяти, советник Духовного лидера по международным вопросам). В любом
случае, влияние нынешнего президента Махмуда Ахмадинежада будет сведено к
минимуму. Это создаст благоприятные условия для некоторого улучшения
двусторонних отношений, но только после ожидаемой победы Ильхама Алиева на
предстоящих президентских выборах.  

 Каковы глубинные причины внутренней нестабильности в Турции. Чем это
может угрожать региону, и каков наиболее вероятный сценарий их дальнейшего
развития? 

 С моей личной точки зрения,
премьер-министр Турции Реджеп Эрдоган совершил две серьезные ошибки: взял
ускоренный курс на исламизацию страны и стал активно вмешиваться в вооруженный
конфликт внутри Сирии. Первое потребовало отстранения военных от реальных
рычагов власти, что его в существенной степени лишило опоры внутри страны, хотя
и укрепило личную власть. Второе привело к ухудшению отношений не только с
оппозицией, но и широкими слоями местного населения, недовольного размещением
на территории страны иностранных боевиков. Проблема усугубилась расширением
прав турецких курдов, которых многие рассматривают как потенциальных
террористов. Скорее всего, в ближайшее время ситуация внутри страны улучшится.
Но происшедшее сделает Реджепа Эрдогана более осторожным в проведении как
внутренней, так и внешней политики.      

 Судя по последним препирательствам в Совбезе ООН и по реакции Ирана и
Израиля, очень похоже, что сирийский конфликт постепенно вытекает в новую
плоскость. Каких импульсов вокруг событий в Сирии мы можем ожидать, на Ваш
взгляд, в ближайшее время в этом ключе? 

 В настоящее время сирийская проблема находится в глубоком тупике.
Оппозиция чрезвычайно неоднородна и раздроблена. Она получает финансовые
средства и оружие от государств, которые имеют в Сирии разные, порой
несовпадающие национальные интересы. В этих условиях крайне сложно добиться
какого-либо прогресса в разрешении существующей проблемы. И дело здесь не
только в деструктивной роли Саудовской Аравии и Катара, но и двойственной
политики Запада, который на словах призывает к диалогу, а на деле готовится, в
том числе, к военному вмешательству в вооруженный конфликт под надуманным
предлогом. В качестве последнего, например, рассматривается вопрос о применении
сирийской армией против местного населения химического оружия. Имея
практическую полную монополию в информационных ресурсах, Запад и его партнеры в
виде аравийских монархий достаточно легко могут создать фон, необходимый для
вооруженного вмешательства. Однако США этого очень не хотят, а ресурсов
Великобритании и Франции для военной операции явно недостаточно. Турции сейчас
тоже не до вооруженного конфликта. Трудно надеется на успех предстоящей
конференции в Женеве. Если Иран на нее не пригласят, или, пригласив, отстранят
от реального принятия решений, то реализовать даже согласованный с другими
участниками план будет практически невозможно. Сейчас именно Тегеран
обеспечивает устойчивость нынешней власти в Дамаске. Об этом, например,
свидетельствует оказание помощи в размере 4 млрд. долл. Аналогичной поддержки
никто президенту Башару Асаду не оказывает. 
По-видимому, в ближайшее время сирийская армия добьется некоторых
успехов в борьбе с вооруженной оппозицией. При благоприятных условиях ей может  удастся восстановить полный контроль над
Алеппо и в значительной степени разблокировать сирийско-иракскую границу, через
которую идет основной поток помощи для Дамаска. Однако полностью подавить
выступления вооруженной оппозиции ей вряд ли удастся. Потребуется вновь
попытаться выйти с оппозицией на диалог, хотя, возможно, и на более
благоприятных для Дамаска условиях.