Iran.ru Подписанный
29 мая в Астане договор о создании Евразийского экономического Союза, по сути,
означает появление крупнейшего в мире после Евросоюза нового экономического
объединения, раскинувшегося на огромной территории с населением в 170 миллионов
человек. Это по истине историческое, эпохальное событие. Но, почему-то у многих
возникло четкое ощущение некоей недосказанности и таинственности вокруг нового
Союза.

Стороны шли к Договору о ЕАЭС более десяти лет. Столько же
времени шла борьба двух идеологий этого интеграционного объединения.
Представители одной точки зрения настойчиво добивались того, чтобы новое
образование с самого начала носило максимально глубокий характер, вплоть до
общей охраны границ и единых вооруженных сил. Выразителем второй точки зрения
были, в первую очередь, политические элиты Казахстана, настаивавшие на том, что
ЕАЭС является исключительно экономическим проектом.

Эта вторая точка зрения и победила в конечном итоге.
Замглавы МИД Казахстана Самат Ордабаев с определенной гордостью
отметил: «Мы ушли от политизации Договора, а значит и Союза, весь костяк –
чисто экономическое взаимодействие. Благодаря последовательной позиции
Казахстана из Договора были исключены такие вопросы, как общее гражданство,
внешняя политика, межпарламентское сотрудничество, паспортно-визовая сфера,
общая охрана границ, экспортный контроль и так далее».

И хотя главный переговорщик по интеграционным вопросам от
России Игорь Шувалов изо всех сил пытался убедить казахскую сторону в том,
что «в современном мире уже неплохо отработана схема сохранения
государственной независимости и суверенитета параллельно с участием в
экономических интеграционных объединениях», а российской стороне, по его
словам, пришлось «потратить немало времени, убеждая казахстанских партнеров,
что за предлагаемыми нами решениями не скрывается покушения на их
суверенитет», преодолеть позицию Астаны так и не удалось.

Понятно, что любая интеграция требует массу времени.
Евросоюз шел к нынешнему своему состоянию около сорока лет, и, похоже, для ЕАЭС
потребуются десятилетия. Пока же интеграция предстает перед нами в достаточно
усеченном виде, и, если откровенно, то особой разницы между существовавшим
Таможенным союзом и возникшим Евразийским союзом пока, по большому счету нет.
Будем реалистами, возникло некое экономическое пространство, выигрывающее
только размерами территории. Если ЕАЭС по площади входящих в него государств в
4,7 раз больше ЕС (20 млн. 35,2 тыс. кв. км против 4 млн. 271,6 тыс. кв. км. в
ЕС), то по численности населения ЕС (505,6 млн. человек) в 2,9 раза больше, чем
в ЕАЭС (172,9 млн. человек). Еще сильнее экономический разрыв: валовый
внутренний продукт стран ЕС в 2012 году составил 13 трлн. 068 млрд. евро,
приблизительно 25% мирового ВВП. Суммарный ВВП России, Белоруссии и Казахстана
в 2012 году при перерасчете в евро составляет 2,2 трлн. евро, около 5% мирового
ВВП, почти в 6 раз меньше ВВП Евросоюза.

Заговор молчания
вокруг Ирана

По своим параметрам ЕАЭС пока никак не дотягивает для нового
мирового «полюса» или же «центра силы», оставаясь региональным объединением.
Преодолеть эту региональность можно, даже необходимо, но для этого нужно
определить внешнеполитический вектор расширения влияния ЕАЭС, т.е. направление,
куда будут нацелены усилия в поисках союзников и партнеров. И здесь возникает
достаточно интересная картина. Всем памятны усилия Казахстана помешать
превращению Таможенного союза в надгосударственное политическое объединение
вроде СССР или ЕС, из-за чего Нурсултан Назарбаев высказывался против
присоединения к Таможенному союзу Киргизии и Таджикистана, долго не соглашался
с вхождением туда Армении, но при этом выступил совершенно неожиданно за
принятие в ТС Турции.

Подобная инициатива казахского лидера вызвала откровенное
удивление прежде всего в самой Турции, поскольку Анкара не подозревала, что
хочет вступить в Евразийский союз и узнала об этом только от Назарбаева.
Сегодня ситуация не менее интригующая, поскольку о возможности интеграции с
третьими странами было сказано буквально следующее: члены нового союза
договорились активизировать переговоры с Вьетнамом о создании зоны свободной
торговли, укреплять взаимодействие с КНР, в том числе в сфере обмена
информацией по товарам и услугам, а также сформировать экспертные группы по выработке
преференциальных режимов торговли с Израилем и Индией.

Во всех этих внешнеполитических конструкциях «кого еще
интегрировать?», сопровождавших рождение ЕАЭС последние три года, присутствовал
некий общий, но устойчивый момент − заговор молчания вокруг участия Ирана в
качестве полноценного члена евразийского объединения. Заговор, лежащий вне
нормальной политической логики, поскольку исключать региональную державу,
партнерство с которой является ключом к решению огромного количества проблем –
от чисто экономических, вроде стабилизации газового рынка и создания
инфраструктуры транспортных линий, до военно-политических, вроде «афганской
угрозы» и присутствия внерегиональных держав в Южном Закавказье и на Каспии –
это не просто непрофессионализм «интеграторов», это нечто более глубокое,
скорее это патологическая боязнь мощи Ирана.

Иранский фактор в ЕАЭС

Иранский фактор в интеграционном процессе, даже в форме
создания с Тегераном зоны свободной торговли будет означать:

Первое. Иран может стать крупнейшим торговым партнером
ЕАЭС на Среднем Востоке и Центральной Азии, обширным рынком сбыта производимых
в ЕАЭС машин, оборудования, транспортных средств, металлопродукции и
пиломатериалов, то есть продукции высокого передела.

Второе. Через сотрудничество с Ираном ЕАЭС получит выход на
рынки Среднего Востока и доступ к важнейшим транзитным маршрутам.

Третье. Зона свободной торговли с Ираном повлечет за
собой присоединение к ней Пакистана и Индии, причем не искусственным, как
сейчас – «через голову», а вполне естественным путем, в силу реалий и логики
экономического развития региона.

Четвертое. Внутренний потребительский рынок ЕАЭС после
создания этой зоны свободной торговли станет более устойчивым по отношению к
экспансии китайских товаров, поскольку у них появится реальная конкуренция.

Пятое. Россия, Казахстан и Иран, действующие в рамках единой
экономической стратегии и едином экономическом пространстве получают
возможность осуществления крупных инфраструктурных проектов на Каспии, что
является давно назревшей необходимостью.

Шестое. Зона свободной торговли с Ираном придаст ЕАЭС
такой экономический весь и политический авторитет, что вслед за ним в эту
структуру потянутся остальные страны Центральной Азии и ключевые государства
исламского мира.

Седьмое. США и Запад в самое ближайшее время будут биться
насмерть за привлечение Ирана в свою орбиту. Они прекрасно понимают, что имея в
своем активе такую страну как Иран, могут создать неимоверные трудности для
России и стран Центральной Азии, могут помешать росту экономики Китая, лучше
контролировать Ирак и Афганистан. Наоборот, статус зоны свободной торговли с
Ираном или полноценное членство Ирана в ЕАЭС позволит вовлечь Иран в орбиту
евразийского развития и поставить точку на планах США и Запада использовать
иранский фактор для разрушения и ослабления России и стран Центральной Азии.

Откровенный шантаж
России за лояльность в ЕАЭС

Выше перечислены только главные последствия включения или не
включения Ирана в интеграционные планы, и то только в основном экономическая их
часть, поскольку при возникновении блока «ЕАЭС + Иран» даже архитектура
региональной безопасности начнет выглядеть совершенно по-иному и процесс
интеграции пойдет гораздо быстрее, и это отчетливо понимают на Западе.

Главный аргумент противников привлечения Ирана к
интеграционным процессам (и в ЕАЭМ, и в ШОС) заключается в том, что подобная
форма сотрудничества вызовет негативное отношение Запада. Начнем с того, что
Запад любые интеграционные процессы на постсоветском пространстве, происходящие
не под его руководством, воспримет враждебно. Это –
во-первых. А во-вторых участие Ирана опасно псевдоинтеграторам,
стремящимся кастрировать смысл и цель объединения, тем, что создаст
существенный барьер для их неуместных капризов, откровенного шантажа и вымогательства
из России дополнительных преференций, которые иначе как платой за лояльность не
назовешь.

Участие Ирана в интеграционных процессах опасно для Запада
еще и потому, что в этом случае все рычаги, в первую очередь экономические,
которые те же Вашингтон и Брюссель использовали для давления на Тегеран,
окажутся бесполезными. Более того, развитие ЕАЭС получит совершенно иную
динамику. Поскольку «колеблющиеся в выборе ориентации» и в отношении к этому
Союзу страны начнут делать все, чтобы не упустить выгоды от партнерства с этим
новым образованием, включающим в себя динамичные экономики и имеющим
стратегические отношения с двумя ведущими антизападными государствами – Китаем
и Ираном.

Членство в ЕАЭС –
насколько это нужно Тегерану?

Выдвигая аргумент о том, что участие Ирана в интеграционных
процессах вызовет недовольство Запада (можно подумать, что сейчас они нами
довольны), псевдоинтеграторы забывают о том, что этот самый Запад уже давно
принял решение об окончательной приватизации части постсоветского пространства,
что еще раз подтвердил недавно еврокомиссар по вопросам расширения Евросоюза и
европейской политики Штефан Фюле, высказавшийся за принятие Украины, Молдавии и
Грузии в ЕС на правах полноправных членов:«Если мы всерьез хотим трансформировать
государства Восточной Европы, мы обязаны воспользоваться самым мощным
инструментом, имеющимся в нашем распоряжении – расширением».

Для них, на Западе, необходимость расширения ЕС, а за ним –
и НАТО, сомнения не вызывают. У нас – каждый очевидный шаг вызывает панические
опасения: «Одобрят ли на Западе? Не рассердятся ли?» Иран может стать мощным
активом интеграционных процессов на евразийском пространстве, добавив свой
экономический, научный и оборонный потенциал в «общую копилку», приведя за
собою еще «колеблющиеся», но уже стремящиеся выйти из-под власти доллара страны
и их рынки.

Но активное участие Тегерана возможно только при условии
первых встречных шагов из «трех столиц»: Астаны, Москвы и Минска. Поскольку,
будем реалистами, при всех выгодах, которые Иран может получить, активно
участвуя, пусть и в особом статусе, в интеграционных процессах, он может
понести и существенные потери. Во-первых, далеко не все в Иране воспринимают
Россию, а с ней и ЕАЭС, как надежного партнёра для долгосрочных отношений.
Во-вторых, Тегеран отчетливо понимает, что его участие вызовет активное
противодействие псевдоинтеграторов на постсоветском пространстве, которые саму
идею интеграции используют исключительно как пропагандистский лозунг и
совершенно не намерены воплощать его в реальность. Участие Ирана в ЕАЭС
помешает им чувствовать себя комфортно, дальше шантажировать Россию и
выкачивать из нее новые миллиарды долларов за лояльность в этом Союзе. И,
в-третьих, в Иране прекрасно понимают, что любые реальные движения в сторону
ЕАЭС вызовут новый всплеск враждебности в отношении Тегерана, вплоть до полного
срыва наметившихся договоренностей по иранскому «ядерному досье» даже в рамках
группы 5+1.

Подписание итогового документа о создании ЕАЭС – кульминация
интеграционного процесса на современном этапе. Тревожный звонок, сокращение
объемов торговли внутри Таможенного союза на 12,6%, дает все основания
предполагать, что быстрый экономический эффект уже исчерпан, что из-за
экономических и политических разногласий, нарастающего противостояния
политических элит, процесс будет все больше пробуксовывать. В отличие от
Евросоюза у наших стран нет сорока лет, никто нам их не даст, а потому для
дальнейшей интеграции нужна «шоковая терапия», нужен мощнейший импульс, шаг,
задающий новую динамику. Партнерство ЕАЭС с Ираном вполне может стать таким
импульсом, тем толчком, который выведет интеграцию на новый уровень, придаст ей
не региональный, а уже мировой уровень. По большому счету, единственное, что
для этого необходимо – политическая воля и отсутствие страха перед Западом.