Жертвы минометного обстрела

Разговор с жителем села Коти Арцруном Арутюняном мы начинаем в его сожженном дворе. Несмотря на то что со дня обстрелов минуло несколько месяцев, двор в основном окрашен в черный и серый цвет. В середине стоят три обгоревших остова легковых автомобилей советских времен – все, что осталось от транспорта большой семьи Арутюнян.       

«Тем злосчастным вечером азербайджанцы стали обстреливать минометным огнем сначала посты на границе, потом село. Мы с женой сразу увели детей в верхний квартал села, куда азербайджанские снаряды не долетают. Слава Богу, мои родители пасли скот в горах. В общем, мне повезло, я вовремя сориентировался. Возвратившись, я увидел пылающий двор», – рассказывает Арцрун.

Он говорит, что после обстрела насчитал в своем дворе осколки от семи снарядов. До этого Коти обстреливали только автоматами и крупнокалиберными пулеметами. Из минометов обстреливали лишь военные посты. Но в тот день котийцы стали свидетелями такого обстрела, которого не видели даже в 90-е. «Над всем селом летали снаряды, люди прятались кто куда, многие снаряды попали во дворы, дома», – рассказывает мужчина.    

Один из снарядов угодил в хлев, который сгорел до основания. Скот находится на выпасе в горах, но куры и цыплята сгорели. Сгорели и заготовленные на зиму дрова, и все сено – около 1000 тюков. Дом чудом уцелел, хотя пара осколков от снарядов ударила по железным сваям.  

«Наши дети живут в селе Ахтанак, в доме моего отца. Это недалеко от грузинской границы. Там, по крайней мере, спокойно, дети ходят в школу. Ведь после того ужаса мы не решаемся привозить их домой. Нам постоянно кажется, что во двор вновь полетят снаряды. Не знаю, как быть дальше, поскольку обстрелы продолжаются, хотя стреляют больше из автоматов и пулеметов», – рассказывает супруга Арцруна Нора.

Арутюняны общими усилиями, на деньги, взятые в кредит в банке, отстроили хлев. Но не знают, чем будут кормить зимой скот и чем отапливать дом. Без машины тоже очень трудно прожить в горном Коти – пока что Арцрун передвигается по селу на автомобилях родственников.

«После того как обстрел немного поутих, к нам приехали пожарные. Оценили и записали размеры ущерба. Тушить уже было нечего. Потом к нам приходили еще люди из каких-то госструктур, записали все что у нас сгорело, но откуда они были, точно не знаем. Я слышал в телевизионных новостях, что пострадавшим от последних минометных и артиллерийских обстрелов жителям Тавуша будут возмещать ущерб. Но конкретно нам никто и ничего не обещал», – говорит Арцрун.

Сегодня Арутюняны пытаются вновь обустроиться, поскольку окончательно уехать из Коти семье очень трудно. Тем не менее, если государство не окажет помощь, чтобы как-то возвращать кредиты, семье придется продать скот. А без скота будет не на что жить. Весь доход семьи зависит от сдаваемого на молокозавод молока и продаваемого в Ноемберяне мяса.

«Что же, придется батрачить на чужих полях за 2-3 тысячи драмов в день. Если конечно, оттуда нас вновь не начнут бомбить», – Арцрун показывает на противоположную гору.

Арутюняны не знают, за что сегодня бомбят их двор, уничтожая с таким трудом нажитое имущество. По заверениям главы семьи, они никогда и никому зла не причиняли, работая всю жизнь в поте лица, чтобы прокормится и хоть что-то создать для детей.

Нора Арутюнян держит на ладони осколки снарядов. Гильзы военные увезли еще в день обстрела, но осколки она продолжает находить чуть ли не ежедневно. «Дети вернуться домой лишь тогда, когда здесь хоть немного поутихнет. Идти-то нам все равно некуда – здесь все, что мы создали за годы труда, оставить все это мы не сможем. Не знаю, куда смотрят наши власти», – добавляет женщина.

Ее муж на власти не жалуется. Министр обороны приехал на второй день после начала обстрелов, когда село еще бомбили. После чего в течение нескольких дней дислоцированные на границе части обстреливали притихшие азербайджанские позиции.

«Наверное, и там пожгли дома, но что мне с этого, меня это не утешает. Я хочу спокойно жить в своем доме, чужого мне не надо. Хотя, что могут сделать наши власти? Запретить азербайджанцам стрелять?! Не знаю, наверное, они там между собой решают какие-то глобальные важные вопросы, в которых я не разбираюсь, но причем тут мы?» – в голосе взрослого мужчины слышится дрожь. 

«В любом случае, я даже не пытаюсь искать виновных. Виноват лишь я, потому что родился на границе с Азербайджаном. Такова уж моя судьба», – говорит, прощаясь с нами в дверях своего полуразрушенного хозяйства Арцрун Арутюнян.