Руководитель Центра постсоветских исследований НИИ ИМЭМО РАН им. Е.М. Примакова Александр Крылов в интервью АрмИнфо рассуждает о приоритетах внешней политики России на постсоветском пространстве. Комментирует причины проблем в армяно-российских отношениях, роль карабахского конфликта в данных и сопутствующих региональных процессах.
Российскими политиками и экспертами принято характеризовать постсоветское пространство как зону жизненных интересов России. В чем причины подобного отношения, помимо непрекращающегося расширения НАТО на Восток?
Многие спешат объявить постсоветское пространство ушедшим в историческое небытие. Однако нравится это кому-то, или нет, оно продолжает оставаться объективной реальностью, общность бывших союзных республик проявляются постоянно и в самых разных сферах. Как и проблемы, противоречия и конфликты, которые здесь имеют место.
Отношения с постсоветскими государствами имеют приоритетное значение для современной России, во многом определяя перспективы ее будущего развития. После обретения независимости, бывшие союзные республики пошли разными путями, что определило нынешний характер их отношений с Россией, со своими соседями и другими государствами. Процесс формирования постсоветских элит происходил под сильным внешним влиянием и во многом определялся тенденциями мирового масштаба. При этом, элиты словно не замечали стремительного расслоения общества и размывания среднего класса, насаждая идеологические модели, зачастую разрушающие культурную и национальную идентичность. В некоторых странах они даже жертвуют национальными интересами, отказываются от суверенитета в обмен на благосклонность зарубежного сюзерена. Все это происходит в русле процесса глобализации, его идеологией является глобализм, предполагающий освобождение экономики от власти национальных государств, ее выход за рамки любой национально-государственной идентичности и полную деполитизацию хозяйственной жизни. Впрочем, победа Дональда Трампа свидетельствует о том, что человечество уже прошло пик глобализации в виде однополярной американоцентричной модели мироустройства.
Мир меняется, а приоритеты России на Южном Кавказе остаются прежними. Не пора ли менять отношение и геополитические ставки в регионе?
После распада СССР Южный Кавказ оказался в центре внимания ведущих мировых и региональных игроков в первую очередь благодаря своему важному геополитическому положению. С его появлением на месте бывшего российского Закавказья США и НАТО получили удобный военно-стратегический плацдарм на границах России и Ирана, доступ к энергетическим ресурсам Каспия и возможность выстраивания новых транзитных путей. Закономерно, что регион превратился в зону острого противоборства между Россией и Западом. При этом интересы России на Кавказе имеют совершенно иной характер, чем интересы внешних держав. Для Запада Кавказ – лишь один из далеких географически периферийных регионов мира. Для России Южный Кавказ является не далекой периферией, а приграничным регионом, примыкающим к ее наиболее сложной в этнополитическом плане части – Северному Кавказу. Географическая близость Южного Кавказа и сохраняющаяся до сих пор высокая степень его интеграции с Россией определяют ту важнейшую роль, которую играет кавказский фактор в российской политике и экономике. Важное военно-стратегическое положение региона предопределило характер тех вызовов, с которыми столкнулась Россия в своем «южном подбрюшье». Поэтому политика Москвы направлена на нейтрализацию имеющихся и потенциальных угроз стабильности РФ. При этом внешние и внутренние угрозы тесно взаимосвязаны, так что их нейтрализация требует проведения скоординированной политики на Южном и Северном Кавказе.
Вы не упомянули об экономических интересах…
В экономическом плане Южный Кавказ не играет для России такой важной роли, как в плане военно-стратегическом. Небольшой по размерам регион не является важным рынком сбыта, он не относится к числу кладовых природных богатств мирового значения, даже нефтегазовые богатства Азербайджана занимают весьма скромное место на мировом энергетическом рынке. Вместе с тем, Россия заинтересована в использовании транзитного потенциала Южного Кавказа и в дальнейшем развитии транспортного коридора «Север-Юг» через территорию Азербайджана. С точки зрения мировой экономики Южный Кавказ представляет интерес скорее не как поставщик природных ресурсов, в том числе энергетических, а как их транзитер из Центральной Азии на мировые рынки. Распад СССР предоставил США и ЕС возможность выстроить новую систему энергокоридоров в обход России и Ирана. Если основные экспортные потоки из Центральной Азии пойдут в Европу через Южный Кавказ в обход территории России, то Москва лишится унаследованной от СССР роли основного транзитера энергоресурсов. Очевидно, что это нанесло бы ущерб интересам России, ослабило бы ее влияние в Центральной Азии и на международной арене.
Призывы из Москвы по переименованию ЕАЭС в ЕАС лишь нарастают. Что это если не подтверждение опасений Запада, да и самих постсоветских стран, относительно планов России по реинкарнации СССР?
Могу сказать, что относительно главной цели Запада на постсоветском пространстве ни в политических кругах, ни в экспертном сообществе США, НАТО и ЕС разногласий практически нет. Это противодействие любым реинтеграционным проектам на постсоветском пространстве и любым попыткам России сохранить здесь свое влияние. Все это рассматривается как проявление «российского империализма» и как прямая угроза западной демократии. В такой ситуации рассчитывать, что Россия и ее западные партнеры смогут проводить на Южном Кавказе скоординированную политику, направленную на решение общих задач и основанную на принципе учета и уважения интересов друг друга, не приходится. После Пятидневной войны ситуация на Южном Кавказе коренным образом изменилась. США и их союзники были вынуждены осознать, что рассчитывать на скорый уход России с Кавказа больше не приходится. Одновременно произошла резкая активизация внешних игроков в направлении Армении, что свидетельствовало о перемещении приоритетов международной и региональной политики с Грузии на Азербайджан и Армению. Грузия утратила роль «маяка демократии», центр региональной политики переместился в Армению, перспективы региона стали определяться тем, будут ли сохранены ее тесные связи с Россией. О том, что определенная часть армянского общества, даже на фоне негативного опыта Грузии и Украины, делает выбор в пользу радикального пути на Запад, свидетельствует новый состав парламента Армении, в котором впервые представлены силы, открыто выступающие за пересмотр нынешнего характера наших двусторонних отношений.
Террористическая атака на Иран – очередное свидетельство отсутствия в мире стран полностью защищенных от этого зла. Актуальна ли угроза терроризма для Южного Кавказа именно сейчас?
В последние годы регион оказался в тени событий в Сирии, однако, именно сирийские события формируют тенденции, развитие которых может оказать большое влияние на страны Южного Кавказа. Проблема исламского терроризма уже оказывает свое воздействие на все постсоветское пространство, а в случае дальнейшего ослабления позиций «Исламского государства» и других террористических организаций под ударами российских ВКС, сирийской армии и ее союзников, проект вполне может быть перенесен на территорию Южного Кавказа и Центральной Азии. Фактор Украины также может сыграть негативную роль в случае повышения степени заинтересованности внешних сил в ослаблении позиций России путем расширения зоны нестабильности на ее границах. Тогда Южный Кавказ вновь может быть задействован против России путем размораживания конфликтов, дестабилизации внутриполитической ситуации в странах региона и т.п. Очевидно, что в стабильности Южного Кавказа заинтересованы, прежде всего, Россия и сами государства региона. Однако противодействие общим внешним угрозам осложняется противоречиями внутри региона по линии Армения – НКР – Азербайджан и Россия – Абхазия – Южная Осетия – Грузия. В результате регион продолжает оставаться одной из зон нестабильности современного мира, что благоприятствует деструктивному вмешательству внешних сил, деятельности сторонников ИГ и других международных террористических организаций.
В чем сегодня для России заключается главная проблема в отношениях с Арменией?
Главной проблемой для России является, утвердившаяся в Армении с 1991 года властная модель - диктатура тесно связанных с властью монополий и криминала, превративших страну в источник личного обогащения. С такой властью теряют эффективность любые проекты развития, в том числе в рамках ЕАЭС, в силу чего население республики позитивных последствий вступления Армении в ЕАЭС практически не ощущает. В свою очередь стремление властей перенаправить социальное недовольство, в дополнение к турецкому и азербайджанскому, в российское направление создает предпосылки для радикального разворота политического курса Армении в западном направлении. Сам Серж Саргсян идеологически мотивированным лидером не является, посему относить его к прозападным политикам неверно. Саргсян разыгрывает антироссийскую карту не во имя претворения в жизнь каких-то идей, а как средство обеспечивать себе благожелательное отношение США и ЕС. Внутри правящей РПА имеются сторонники западного и российского векторов, большое число постоянно колеблющихся между этими векторами.
Как результат в последние годы главным виновником всех армянских бед все чаще назначается Россия. Нарастание негативных для России тенденций в Армении стало очевидным. Потребовав от Москвы корректировки прежней политики, Кремль постарался разделить отношения с правящей элитой и лично президентом Саргсяном своей политикой по отношению к населению Армении. Поэтому многие шаги Москвы весьма подчеркнуто были обращены непосредственно к обществу в целом. Это наглядно проявилось участием Владимира Путина в мероприятиях, посвященных 100-летию геноцида армян. Однако, на фоне постоянной активности противников России в армянском информационном пространстве положительное влияние визита президента России в Армению оказалось непродолжительным. Уже вскоре внимание общества было переключено на продажу российского оружия Азербайджану. Могу сказать, что Баку удалось использовать сотрудничество с Россией в ВТС в своих целях. Поставки российского вооружения азербайджанской армии превратились в одну из наиболее болезненных проблем в отношениях Москвы и Еревана.
Да, но в апреле прошлого года Баку задействовал против армянских военнослужащих, да и мирных жителей полученные совсем недавно из России “солнцепеки” и “смерчи”. И именно апрельская война стала последним напоминанием не самой дружественной политикой Москвы в отношении стратегического союзника…
Апрель 2016-го продемонстрировал несостоятельность азербайджанской армии решать карабахскую проблему путем быстрого военного блицкрига. Да, в наступлении были задействованы новые виды вооружений и наиболее подготовленные подразделения специального назначения, которые, наряду с танковыми подразделениями, понесли самые серьезные потери, но не смогли решить поставленных задач. Азербайджанская разведка боем продемонстрировала отсутствие ощутимого преимущества азербайджанской армии как итог гигантских военных расходов. Более того, пока трудно говорить даже о существенном росте боеспособности и подготовленности личного состава армии. Конечно, апрель выявил большие недостатки и в армянских вооруженных силах: в разведке, связи и снабжении. При этом необходимо учитывать, что в боях принимали участие армянские передовые части, укомплектованные преимущественно призывниками. Основные силы и средства, а также резервные компоненты Армии обороны НКР и подразделения ВС Армении принять участие в боевых действиях, не успели. Не были применены многие из имеющихся на их вооружении современных видов военной техники, в том числе высокоточные оперативно-тактические ракетные комплексы.
Карабахское мирное урегулирование продолжается на фоне выстрелов. В Баку говорят о поэтапном, в Степанакерте и Ереване пакетном варианте. Каким видятся цели переговорного процесса сегодня Вам?
Хронический тупик в переговорах, сопровождаемый резко возросшим уровнем напряженности, трансформирует главную задачу МГ ОБСЕ и российской дипломатии с продолжения имитации “мирного процесса” в установление реального режима перемирия путем создания эффективных механизмов по недопущению возобновления военных действий. Именно апрельские бои продемонстрировали необходимость создания надежной системы мониторинга, включающей постоянное присутствие групп международных военных наблюдателей на всей линии соприкосновения, технические средства для объективного контроля и т.п. На мой взгляд, соглашение о создании такой системы под эгидой МГ ОБСЕ должно включать в себя юридически оформленные обязательства конфликтующих сторон о выявлении и наказании виновных в нарушении режима перемирия. Лишь эффективный международный контроль над прекращением огня создаст условия для активизации переговорного процесса с целью достижения всеобъемлющего урегулирования карабахского конфликта. В противном случае уровень враждебности сторон продолжит нарастать, а карабахская проблема продолжит оставаться источником напряженности и препятствием для развития всего Южного Кавказа.