Пятница, 14 Августа 2015 12:50

 

 

Не так давно посол Ирана в Армении Мохаммад Реиси заявил в Ереване, что Армения имеет все перспективы для того, чтобы стать  коридором между Персидским заливом и Черным морем. Оцените подобные перспективы.

 

Я всегда воздерживаюсь верить всему, что говорят иранские чиновники. Они часто делают очень громкие заявления о влиянии Ирана, чтобы страна казалась менее изолированной. Иран, безусловно, может стать торговым коридором на пути к Персидскому заливу, но мы все еще на ранних стадиях соглашения. Его судьба в Конгрессе США пока неясна. Кроме того, способность соглашения по продвижению экономической интеграции и роста в значительной степени зависит от его реализации. Если Иран не в полной мере будет соответствовать требованиям, то откат обратно к санкциям станет лишь делом времени, и таким образом появятся препятствия для возможности Ирана стать коридором для грузов между заливом и Черным морем и для перспектив Армении. Я, конечно, надеюсь, что этого не произойдет.

 

Осенью ожидается очередная встреча президентов Армении и Азербайджана. Ожидаете ли Вы каких-либо серьезных подвижек в карабахском урегулировании от ее итогов?

 

Нет, не ожидаю. Я наблюдал за такими встречами в течение более десяти лет. Думаю, что стороны обсудят двусторонние проблемы, вопросы безопасности, а Карабах будет только их частью. Я не вижу возможности России по продвижению серьезного прогресса в урегулировании отчасти потому, что оно должно быть достигнуто между Арменией и Азербайджаном. Россия может либо способствовать решению, либо вмешаться. Но, в конце концов, это - конфликт между Арменией и Азербайджаном, и прогресс в урегулировании конфликта во многом зависит от руководств и общественности обеих стран. Правда и в том, что прогресс зависит от готовности Армении и Азербайджана к компромиссам. Учитывая недавнюю риторику в регионе, а также недавние столкновения вдоль линии соприкосновения и границы между Арменией и Азербайджаном, мне, к сожалению, не видно признаков того, что компромисс будет достигнут.

 

В последние два года Москва стала постепенно применять в своей политике на постсоветском пространстве "мягкую силу", что наиболее ярко проявляется на примере Грузии. Какими видятся перспективы этой политики лично Вам?

 

Россия пытается увеличить использование «мягкой силы», но я не уверен, что это будет столь успешным, как полагают многие в моей стране. Знание русского языка атрофировалось во многих частях бывшего Советского Союза, особенно в Центральной Азии. Это немного ослабляет способность России использовать «мягкую силу» в традиционном смысле (СМИ, образование и т.д.). Во всем мире Россия также тратит миллионы для своей пропагандистской машины, но недавно проведенный опрос Исследовательского центра PEW показал, что глобальное отношение к России чрезвычайно отрицательное, рейтинги благоприятности отношения к России выше 50% наблюдаются только во Вьетнаме, Гане и Китае. Показатели благоприятности отношения к России гораздо хуже, чем показатели по США в каждом регионе мира. Я думаю, что в некоторой степени это обусловлено агрессией России в Украине. Агрессия России в Украине также вызвала озабоченность во всем регионе, подчеркнув, что Россия не всегда предсказуемый или надежный партнер. Элиты в таких местах, как Беларусь и Казахстан, озабочены Россией и российским вмешательством. Я уверен, что тоже самое наблюдается в Армении. Если это происходит в некоторых из ближайших союзников России, то политика России по отношению к Украине не способствует его положительному имиджу в регионе. Это заставляет Россию меньше полагаться на традиционную "мягкую силу" и больше на принуждение, угрозы или прямую агрессию против своих соседей. Некоторые российские политики также контрпродуктивны. Были некоторые утверждения, что образ России среди грузин улучшился за последние несколько лет. Но я также не вижу никаких проблем в любом улучшении  российско-грузинских отношений, что могло бы помочь добиться большей стабильности в регионе. Но решение России в прошлом месяце по демаркации административной границы Южной Осетии, в результате которой был получен контроль над частью ключевого нефтепровода, был агрессивным актом. И он, вероятно, снова навредит образу России в Грузии. Это пример того, как действия России в регионе не всегда способствуют ее имиджу или продвижению вперед ее повестки.

 

Разделяете ли Вы мнение многих коллег и экспертов, приписывающих России авторство в нагнетании ситуации на карабахско-азербайджанской линии соприкосновения, учитывая заинтересованность Москвы в сохранении статус-кво вокруг Карабаха?   

 

Россия пытается играть по обе стороны карабахского конфликта. Она основной поставщик безопасности Армении, но также является крупнейшим поставщиком вооружений в Азербайджан. Есть причины, почему Россия не может хотеть любых изменений статус-кво, но я не уверен, что мы можем приписывать России недавнюю эскалацию насилия на линии соприкосновения. Это, в конечном счете, конфликт между армянами и азербайджанцами, и эти два государства, вместе с Карабахом, в конечном счете, ответственны за все, что происходит вдоль линии соприкосновения. Тем не менее, война Россия-Украина отвлекает всеобщее внимание от других конфликтов в постсоветском пространстве. Боюсь, что то, что международное сообщество направляет свои усилия на урегулирование конфликтов в других странах, к примеру, Украину и Сирию, может существенно повысить потенциал для насилия на линии соприкосновения.

 

Считаете ли Вы прагматичной нынешнюю американскую политику на Кавказе и в Армении в частности. Возможны ли корректировки в этой политике с учетом вступления Армении в ЕАЭС?

Да, считаю. Армения - союзник России, но США продолжает свои усилия по привлечению Армении к вопросам безопасности и экономики. Наши две страны недавно подписали Договор о торговле и инвестициях (TIFA) и компания Contour Global Hydro Cascade просто стала крупнейшим американским инвестором в Армении. Это позитивный факт, и он имел место после вступления Армении в ЕАЭС, и показывает то, что США продолжает желать прагматичные и продуктивные отношения с Арменией. Я также считаю, что Европейский Союз хочет того же. Об этом свидетельствует политика Брюсселя в отношении Армении в период после присоединения Армении к ЕАЭС и войны в Украине. ЕС сейчас пытается найти альтернативу официальному соглашению об ассоциации, что, по моему убеждению, было реалистичным еще два года назад.