Понедельник, 20 Января 2014

 

 

Какие принципиальные изменения, на Ваш взгляд, имели место в системе
безопасности Южного Кавказа за последние 5 лет?

 

После слома затянувшегося
статус-кво вокруг Абхазии и Южной Осетии в результате войны 08.08.08
политическими, дипломатическими и военными методами предпринятыми Россией,
предстоит, на мой взгляд, долгий процесс восстановления отношений между Москвой
и Тбилиси. Во всяком случае, процесс идет исключительно в русле конструктивного
диалога. Считаю, что это необходимо, учитывая возрастающую роль России как
гаранта безопасности и стабильности на Южном Кавказе. Россия также играет
приоритетную роль в поддержании мира в регионе, прилагая определенные усилия,
направленные на разрешение конфликтов на Южном Кавказе. Не могу не отметить,
что США и Евросоюз, региональные державы в лице Турции и Ирана также довольно
активно пытаются влиять на процессы в регионе, предлагая свои многоуровневые
мирные или даже не мирные инициативы. Однако, то же так и не состоявшееся
разблокирование армяно-турецкой границы по известным причинам было обусловлено
неминуемой взаимосвязанностью с карабахским урегулированием. Соответственно, на
этом примере мы увидели очевидную ограниченность усилий турецкой дипломатии.

 

Возвращаясь к российско-грузинскому диалогу, является ли одной из его
тем разблокирование сквозного абхазского участка железной дороги связывающей
Армению и Россию?  

 

Разумеется, диалог идет, в том
числе по вопросу разблокирования транспортных магистралей. Возобновление
сквозного железнодорожного и автомобильного сообщения через Абхазию – крайне
важный вопрос для Армении. Этот вопрос активно дискутируется, но совершенно
очевидно, что на пути его реализации есть достаточно серьезные политические
завалы. Примечательно, что в последнее время как в Грузии, так и в Абхазии
отношение к этому проекту несколько изменилось. Появилось понимание
необходимости прорывных идей в этом направлении, механизмов обеспечивающих
нормальный экономический, коммуникационный обмен в южно-кавказском регионе.
Появление подобных механизмов во многом предопределило бы и исход
дипломатических переговоров. Сегодня можно с уверенностью отметить, что
интересам России, сделавшей ставку на новые интеграционные объединения на
постсоветском пространстве, новая война или конфликт будь то вокруг Нагорного
Карабаха, Абхазии или Южной Осетии категорически не соответствует. Отмечу, что
в регионе есть риск распространения трансграничных угроз, того же терроризма,
наркотраффика, различных потенциальных разрушительных идей. Все это объективно
сближает Россию со странами Южного Кавказа и Грузию в том числе, создавая
дополнительное пространство для диалога и сотрудничества.  

 

Что в первую очередь препятствует разблокированию абхазского участка?      

 

Препятствия самые разные. И среди них есть препятствия как
объективные, так и субъективные. В Армении, наверное, обратили внимание на
исследования британской организации International Alert относительно перспектив
реконструкции бездействующей с 1991 года Абхазской железной дороги. Они привели
кое-какие достаточно обоснованные расчеты, но в целом пришли к выводу о
неэффективности эксплуатации данной дороги, прежде всего, в силу
недостаточности возможного грузопотока. На мой взгляд, данная точка зрения
выглядит несколько лукаво. Рассматривая этот вопрос комплексно, вкупе с
продвижением России на рынки Южного Кавказа и Ближнего Востока, в контексте
формирования связывающего Армению с Ираном коридора Север-Юг, данный вопрос
получит совершенно другое звучание. К тому же не все формируется на основе
голой экономики и прагматических расчетов. Есть геополитика, в конечно счете
также влияющая на экономику, в конце концов, вопросы развития региона,
интеграции Армении в формирующееся Евразийское экономическое пространство. Поэтому,
объективные предпосылки для ввода абхазского участка в эксплуатацию, конечно
же, существуют.

Среди субъективных же предпосылок в первую очередь отмечу
позицию Азербайджана, который в последние 20 лет сознательно реализует политику
максимальной изоляции Армении от любых коммуникационных проектов. К ним
прибавляется позиция некоторых стран-союзников Азербайджана, также в этом
незаинтересованных. Тем не менее, этот вопрос нужно обсуждать и, прежде всего,
применительно к Абхазии, поскольку дороги связывающие Армению с Россией через
КПП Верхний Ларс все же есть и они функционируют.                  

 

В Армении и Азербайджане считают, что баланс сил на линии
соприкосновения трех сторон карабахского конфликта поддерживается исключительно
их усилиями. Какую роль играет Россия в сохранении статус-кво, на Ваш
взгляд?    

 

Конечно, в определенном смысле статус-кво
и баланс сил  сохраняется благодаря
усилиям самих сторон конфликта. Однако, скажем так, немалую роль в этом играет и
Россия, особенно по части сохранения баланса сил. Не секрет, что для нас
возобновление боевых действий в регионе - крайне негативный сценарий, со всеми
вытекающими из этого последствиями. На этом фоне Москва пытается увязать
разрешение региональных конфликтов, того же карабахского, с иными интересами и
позициями отдельных региональных и нерегиональных игроков. К примеру, та же
венская встреча президентов Армении и Азербайджана в определенном смысле -
последствие интеграции Еревана в евразийские проекты России. Помимо этого
Москва на нескольких уровнях комплексно поддерживает в регионе конфликта баланс
сил. Механизмы – двустороннее военно-политическое, стратегическое
сотрудничество России и Армении и аналогичное сотрудничество в рамках ОДКБ. Естественно,
что это сотрудничество дополняется сотрудничеством с Азербайджаном по самым различным
сферам, имеющим, на мой взгляд, в реальности намного более глубокий характер,
чем это кажется.

 

Какую роль играют поставки российских вооружений Азербайджану в
озвученной Вами стратегии Москвы? 

 

Конечно же, касательно
военно-технического сотрудничества между Москвой и Баку и поставок российских
вооружений в эту страну в Армении и в ряде других стран существуют самые
различные точки зрения. Однако, в моих представлениях, кавказская политика
России в первую очередь все-таки преследует предотвращение широкомасштабной
войны в зоне Карабахского конфликта. Эта политика долгосрочна и основана на
стратегии по предотвращению внешних провокаций, которые теоретически могут
стать искрой для воспламенения этого замороженного конфликта. Мне кажется, что,
то же сотрудничество Россия-Иран создаст новые возможности для предотвращения
новой войны в регионе. Учитывая, что ИРИ по ряду причин также крайне не заинтересована
в воспламенении своих северных границ, это сотрудничество может носить довольно
плодотворный характер.     

 

Благодаря скорому членству Армении в Таможенном союзе, поставкам
вооружений в Азербайджан, усилению военного присутствия в Армении, ряду других
подобных шагов Россия существенно укрепила свои позиции в регионе. Станет ли
это фактором позволяющим увидеть свет в конце тоннеля карабахского
противостояния?

 

Каждый раз, когда на Южном
Кавказе происходят события, свидетельствующие об усилении России, в
определенных центрах тут же вспоминают о неурегулированном карабахском
конфликте, о необходимости более действенного посредничества. В этом контексте,
замечу, что последовавшей после двухгодичного перерыва встрече Саргсян-Алиев,
предшествовала череда статей предрекающих скорую новую, широкомасштабную войну
вокруг Карабаха, опубликованных  в ведущих
западных СМИ. Естественно, что подобные пропагандистские публикации лишь мешают
развитию нормального, конструктивного диалога по изыску мирного разрешения карабахского
конфликта. Урегулирование может опираться исключительно на двусторонний компромисс.
Меж тем как “Мадридские принципы” по причине своей недоработанности этот
компромисс не содержат. К сожалению, без имплементации уже существующих
соглашений по предотвращению инцидентов на границе и гарантий по предотвращению
возобновлению боевых действий взаимные уступки, предусмотренные этими
принципами на практике невозможны.