Понедельник, 16 Марта 2015 07:19

Политическая
жестикуляция вокруг Галлиполи и Геноцида армян говорит о стремлении Турции поставить
мир перед вопросом, 24 апреля – трагедия армян или же победа турок. Какими
могут быть перспективы такой политики Анкары, на Ваш взгляд?

 

Начнем с того, что мероприятия, намеченные в рамках
100-летия Геноцида армян, никоим образом не преследуют цель поставить мир перед
выбором. 24 апреля армянство намерено еще раз помянуть 1,5 млн.
соотечественников ставших жертвами Геноцида. Турция в ответ развернула
оголтелую кампанию, делая все, чтобы бросить тень на годовщину преступлений
совершенных младотурками, не дать напомнить об этой трагедии. Анкара в этом
деле прибегает к довольно грязным методам. Одним из таких методов является
перенесение даты празднования боев при Галлиполи с 18 марта на 24 апреля.
Сделано это было действительно для того, чтобы поставить глав ведущих
государств мира перед моральным выбором: празднующая Турция или скорбные
мероприятия в Армении. Насколько я могу сегодня судить, большинством государств
эти турецкие уловки были восприняты как нечистоплотные. Не признавать Геноцида
армян, чинить препятствия его признанию другими странами – дело Турции. Но
ставить другие страны перед выбором ехать в Армению или Турцию – свидетельство
попыток Анкары переложить свои проблемы с собственных плеч на чужие. А это
никому не нравиться. Мне кажется, что соответствующая позиция будет выражена
главами государств ближе к 24 апреля, и я очень надеюсь, что они не поддадутся
на нечистоплотные уловки Анкары.  

 

Что, на Ваш взгляд,
сегодня характерно в действиях Анкары в направлении усиления политики отрицания
факта Геноцида армян?   

 

На мой взгляд, в действиях лиц занимающихся армянским
направлением турецкой политики, наблюдается состояние очень близкое к
растерянности. Причиной является непродуманность последних действий в
направлении политики отрицания Геноцида армян. Это и Галлиполи, и январская
встреча турецких послов с присутствием генсека Юнеско Ирины Боковой, попытки
использовать парламентскую, культурную дипломатию. Эти, зачастую
взаимоисключающие попытки, предпринимаются на всех фронтах, в чем и проявляется
эта растерянность. Мне кажется, в Анкаре сейчас опасаются последствий всей этой
политики, они не могут просчитать, чем она для них обернется. Опасаются больших
потерь.

 

Каких потерь?

 

Это очень серьезный вопрос. Насколько я понимаю, турки
бояться оказаться в роли страны не только не признающей Геноцид, но и
выступающей в роли государства находящегося вне рамок современного
мировосприятия, что грозит изоляцией от остального мира.         

 

Да, но ведь политика
Запада по сдерживанию Турции и так в определенном смысле изолирует эту страну и
главное ее амбиции?

 

В определенном смысле, конечно, да. И это в первую очередь
проявляется в недоверии Запада в ее отношении. Тем не менее, Турция продолжает
испытывать огромную зависимость в первую очередь от США. Она член НАТО,
получает от США вооружения и никуда от этого не денется. И можно сказать, что
неудачи Турции в арабском направлении еще больше увеличивают эту зависимость. А
разворот на Восток для Турции без нормальных отношений с Египтом, которых
сегодня нет, невозможен.        

 

Что сегодня объективно
мешает Турции пойти по пути Германии и избавиться от последствий учиненного
младотурками Геноцида?

 

Вопрос очень сложный. Есть несколько причин мешающих Турции
вступить на этот путь. Исторически основателями Турецкой республики были люди,
непосредственно участвовавшие в Геноциде армян, за исключением Ататюрка. Во-вторых,
в период Геноцида произошло ограбление армянского народа, и награбленные
средства легли в основу крупных состояний в Турции. В-третьих – основной целью
Геноцида было уничтожение армянского народа на его исторической родине –
Западной Армении, чем турки пытались “решить” Армянский вопрос. Признание
Геноцида армян  не только повлечет за
собой ответственность Турции за это преступление, но и признание нынешней
Восточной Анатолии исконной Западной Арменией. Четвертой причиной являются последствия
признания Турцией Геноцида армян. Насколько я могу судить по встречам с
представителями политической и научной элиты Турции, турки опасаются не только
возрождения “Армянского вопроса”, но и более ощутимых последствий в виде
требований армянством компенсации за это преступление. Пятая причина относится
к области морали. На основе личных впечатлений от встреч с турками на
протяжении последних 25 лет я пришел к выводу, что они воспринимают вопрос
признания Геноцида в национально-моральной плоскости. Они считают, что признав
Геноцид, нынешние власти на веки вечные поставят турецкий народ перед
необходимостью называться народом совершившим геноцид. Поэтому как минимум
нынешнее поколение турецкого руководства сделает все во избежание этого клейма.
     

 

Вне зависимости от
политической составляющей, Вы видите сегодня необходимость в восстановлении
отношений с Турцией?

 

Да. Нормальные межгосударственные отношения, на мой взгляд,
не являются препятствием на пути разрешения проблем между Арменией и Турцией, в
том числе проблемы признания Геноцида. Однако, эти отношения никоим образом не
должны развиваться в ущерб наших законных и справедливых требований к
Турции.            

 

Всеармянская декларация,
выражающая единую волю армянского народа в вопросе достижения всемирного
признания Геноцида армян и отзыв цюрихских протоколов из армянского парламента
практически совпали по времени. Какую политическую цель преследовали эти два
шага?

 

Всеармянская декларация – беспрецедентное явление в нашей
действительности, поскольку впервые удалось достичь консенсуса среди армян
всего мира. Нам нужно, не останавливаясь на этом, выступать совместно во всех
подобных крупных начинаниях. Я ожидал отзыва протоколов из парламента в период
до 24 апреля. Мертвые протоколы, на мой взгляд, не могли играть роли в
политике. И отмечая 100-летие Геноцида армян, мы просто не могли иметь в
армянском парламенте такой документ. Огромное значение в такой позиции имеет
то, что Турция сама торпедировала процесс примирения с Арменией.

 

Думаю, вы согласитесь
с тем, что проблема признания Геноцида армян занимает уж точно не первое место
в турецкой внешней политике. Какие основные вызовы и проблемы стоят перед
Турцией сегодня?

 

Во внешней, в частности региональной политике пред Турцией
стоят весьма серьезные проблемы. На мой взгляд, они исходят из амбициозных
целей, поставленных во внешней политике команды Эрдогана и правящей AKP, не соответствующих
реальному весу и возможностям Турции. Их стремление прыгнуть выше головы, выше
реальных возможностей Турции как региональной державы, порождает множество
проблем в первую очередь в региональной политике страны. Кроме проблем с
Сирией, это ухудшение отношений с Египтом до беспрецедентно-низкого уровня,
отношений с Израилем, не самые лучшие отношения с Ираном. Основной причиной
является амбициозность Анкары, явно не соответствующая потенциалу Турции.
Во-вторых, все эти попытки Эрдогана вести самостоятельную внешнюю политику вызывает
явное недовольство западных партнеров Турции. Оставаясь членом НАТО и формально
все еще стремясь в ЕС, Турция не только не согласовывает ряд действий с
западными партнерами, но и действует вопреки их интересам. Третий аспект,
который не стоит недооценивать, - стремление Турции для достижения своих
амбициозных целей опереться на экстремистские мусульманские организации,
действующие на Ближнем Востоке.

 

“Исламское государство”…

 

В том числе. Эта организация в определенной степени является
порождением турецкой политики. До сих пор командиры вооруженных отрядов ИГИЛ
получают медицинскую помощь в военных госпиталях на территории Турции. Весь
объем незаконной продажи нефти “Исламским государством” проходит через турецкую
территорию. Боевики до недавнего времени получали через ту же турецкую
территорию огромное количество оружия. Даже сегодня есть такие факты. Отказ же Турции
присоединяться к антиигиловской коалиции государств под руководством США –
веское доказательство ее нежелания портить отношения с ИГИЛ. Все это исходит из
стремления Турции освободиться от режима Асада. Добиться прекращения существования
Сирии в качестве геополитической единицы региона, имеющей протяженную границу с
Турцией. В первую очередь Турция использует ИГИЛ в своей продолжающейся борьбе
с режимом Асада. Единая, сильная Сирия стоит на пути Турции стремящейся стать
региональным лидером. Именно этим было обусловлено активное вмешательство
Анкары во внутрисирийские дела, поддержка сирийской оппозиции, радикальным
террористическим организациям.

 

Визит главы МИД
Армении в Израиль прошел как-то незаметно. Каковы были его причины, на Ваш
взгляд?

 

Конкретной информации у меня нет, однако, могу сказать, что
года три назад в нашем институте побывал высокопоставленный сотрудник
израильского МИД, крупный специалист по региональным проблемам д-р Коэн. Он был
первым официальным представителем Израиля, заявившим о готовности своей страны
признать Геноцид армян, несмотря на наличие в стране противников такого
признания. Суть проблемы в том, что политическая верхушка Израиля на самом деле
пока не выработала единого подхода к вопросу признания Геноцида армян. На
основе общения с коллегами из Израиля, могу сказать, что в этом вопросе нет
единого мнения даже на уровне разных департаментов израильского МИД. То есть
все упирается в политические расчеты и используется Израилем в антитурецкой
политике в качестве ответа на антиизраильскую политику Анкары. Впрочем,
глубинное сотрудничество между этими странами все еще продолжается. В первую
очередь речь идет о сотрудничестве в военной и разведывательной сфере. Мы давно
привыкли к использованию нашей трагедии во внешней политике других стран,
думаю, пришло время поговорить и о наших интересах. Поэтому, на мой взгляд,
визит Эдварда Налбандяна, его встречу с президентом Израиля следует
рассматривать именно в этом аспекте.

 

То есть, поле для
работы армянского МИД в Израиле есть…

 

Несомненно. Причем не только с нашей стороны. На мой взгляд,
заинтересованность в сотрудничестве с Арменией просматривается и со стороны
Израиля с учетом его политики на Южном Кавказе, даже, несмотря на его отношения
с Азербайджаном.