Лоренс Броерс: Руководство Азербайджана видит в гражданском обществе соперника, что мешает миротворчеству в Карабахе

Параллельно развитию связей в рамках процесса официальных переговоров т.н. Track-1, Великобритания традиционно уделяла внимание развитию гражданского миротворчества в рамках Track-2

Изначально Великобритания действительно была, пожалуй, одним из главных инициаторов миротворческих проектов вокруг карабахского конфликта. Однако, с 2003 года главным европейским каналом миротворческих инициатив выступает программа “Европейского партнерства с целью мирного урегулирования конфликта вокруг Нагорного Карабаха” - EPNK. Однако, EPNK-2 завершилась несколько месяцев назад и сейчас мы ожидаем ее продолжения в виде EPNK-3. Иными словами, сейчас европейское миротворчество находится в фазе перерыва. Могу отметить, что, конечно же, в последние два года делать эту работу стало намного сложнее. Довольно много трудностей в этот период испытали особенно наши азербайджанские коллеги. В первую очередь весьма уязвимы оказались азербайджанские правозащитники. Однако, азербайджанские коллеги, не работавшие в сфере защиты прав человека, смогли продолжить свою работу. Поэтому перспективы и методы продолжения миротворческой работы в странах-участниках карабахского конфликта всецело зависят от политических процессов в этих странах. Однако, могу с уверенностью отметить, что нужда в этой работе объективно существует и последние события это лишь в очередной раз продемонстрировали.

Вы имеете в виду апрельскую войну?

Разумеется. Усиление националистических настроений говорит об имевшем место в последние годы процессе мобилизации обществ, которые при этом все больше и больше нуждаются в возможностях взаимного контакта друг с другом. В этом свете, я уверен, что среди правительственных и неправительственных организаций в Европе намерение продолжать миротворческую работу по-прежнему есть. Весь вопрос в том, насколько эту работу позволят осуществлять сами конфликтующие в Карабахе стороны.

На мой взгляд, со стороны Армении и в особенности Нагорного Карабаха особых препятствий миротворческим проектам не чинится…

Непризнанные государства, как правило, воспринимают подобные международные инициативы в качестве  альтернативного канала представления собственной позиции по конфликту. Именно поэтому с какими-либо проблемами в Нагорном Карабахе миротворческие инициативы никогда не сталкивались. Могу отметить, что у меня лично в годы работы в миротворческой организации “Ресурсы примирения” (CR) в Азербайджане никаких проблем не возникало. Думаю, что и там восприятие необходимости миротворческих инициатив существует. Тем более, что азербайджанский вариант разрешения карабахского конфликта всецело зависит от возможности сосуществования двух народов на одной территории.

Объездив в ходе работы в рамках проекта “Неуслышанные голоса” ряд приграничных с Азербайджаном сел Армении и Нагорного Карабаха, мне лично ни разу не приходилось слышать от их жителей заявлений в пользу возобновления войны. Но вот стремление нормального общения с соседями просматривалось, причем, довольно часто. Аналогичные мнения звучали и в статьях наших азербайджанских коллег. Меж тем, апрельская война продемонстрировала прямо противоположные результаты, когда представители обществ, в основном сидящие на диванах в Ереване и Баку, с пеной у рта призывали власти “идти до победного конца” даже ценою огромных человеческих жертв. В чем, на Ваш взгляд, причины подобного диссонанса?

Наблюдение действительно заслуживает серьезного внимания и дальнейшего изучения. Могу сказать, что, несомненно, у армянской стороны конфликта всегда просматривалось большее желание к мирному диалогу, что объясняется тем, что она считается стороной победившей. Однако, при этом, победа 1994-го решающей все же не была, что и было наглядно продемонстрировано в апреле 2016-го. Отсутствие же у Азербайджана склонности к диалогу можно объяснить позицией Баку, согласно которой укрепление мер доверия между двумя обществами будет способствовать укреплению существующего статус-кво, который бакинская власть принимать не желает. На мой взгляд, причина подобной противоположности взглядов простых сельчан и властей Азербайджана следует искать именно в этой плоскости.

История, выдворенного из Азербайджана ребенка с армянской фамилией стала последним последствием политики нагнетания антиармянских настроений в Азербайджане, особенно в последние годы. Меж тем, именно создание мер доверия является одним из пунктов “Мадридских принципов”, на основе которых в том числе с согласия Баку идет урегулирование, в том числе по возвращению территорий. Вы не считаете, что подобная ситуация несколько противоречит интересам самого Азербайджана или в Баку надеются, что азербайджанцы полюбят армян в одно мгновение по высочайшему приказу?

Действительно, подобная позиция, на первый взгляд довольно противоречива. Однако, я не думаю, что реальные настроения в Азербайджане в отношении конфликта и будущих отношений с армянами можно определить на основе информации получаемой из СМИ, причем любой. Мы слышим лишь громкие звуки, издаваемые пропагандой в медийном дискурсе со всеми вытекающими выводами. Однако, я убежден, что в азербайджанском обществе есть и иные подходы. В то же время, мне, действительно, приходилось слышать от многих международных экспертов о существовании в Азербайджане политического подхода, согласно которому, в случае соответствующего решения элиты, народ тут же согласится дружить с армянами. При этом, очень трудно сказать, насколько все это будет соответствовать будущим реалиям. Я лично периодически пытаюсь убедить азербайджанских политиков в необходимости продолжения миротворчества, убедить в том, что оно нужно, в том числе им самим. Да сейчас мобилизация общества идет в несколько ином направлении, но ведь наступит день, когда настанет необходимость в другой политике, в которой очень важное место займет именно гражданское общество. Мне кажется, что в Азербайджане все это прекрасно понимают. Однако, на мой взгляд, главная проблема в том, что руководство Азербайджана видит в собственном гражданском обществе соперника в борьбе за власть.

Каким силам, в том числе и внешним, на Ваш взгляд, была выгодна апрельская война в Карабахе?

Думаю, что в реальности она не была выгодна никому. В целом же подобные вспышки насилия обычно исходят из интересов сил, заинтересованных в поддержании у общества враждебно-агрессивного настроя. Мобилизации общества вокруг конфликта с внешним врагом, а не вокруг реформ, демократизации, восстановления политических институтов и т.д. Апрельская война была выгодна именно этим силам, как на армянской, так и на азербайджанской стороне. То есть, силам, которые не хотят видеть Армению и Азербайджан по-настоящему независимыми и суверенными. Не исключено, что такие силы существуют и вне границ сторон карабахского конфликта. При этом, я не думаю, что сегодняшняя Россия обладает способностью инициировать и остановить вспышку насилия подобную апрельской. На мой взгляд, контролируют ситуацию на поле боя все-таки именно стороны конфликта.