Понедельник, 25 Сентября 2017 13:51

Эксперт Российского совета по международным делам и Международного дискуссионного клуба «Валдай» Максим Сучков в интервью АрмИнфо рассуждает о степени влияния глобального российско-американского противостояния на страны постсоветского пространства. Комментирует последние американские инициативы в Армении, рассуждает о роли арцахского конфликта в отношениях Москвы и Вашингтона, интересах России в его урегулировании.    

 

 

Последний “санкционный” виток напряжения в российско-американских отношениях не может не проецироваться на постсоветское пространство, неоднократно оцененное Москвой как зоной своих интересов. Каким образом, на Ваш взгляд, скажется углубление противоречий между Москвой и Вашингтоном на Южном Кавказе и, в частности, Армении?

 

 

Действительно, каждый раз, когда российско-американские отношения переживают подобную кризисную эскалацию, это вызывает легитимные опасения соседей России, оказавшихся после распада СССР фронтиром противостояния двух государств. В былые годы определенная динамика отношений между Россией и США – позитивная или негативная – находила свое отражение на процессах в постсоветских странах и наоборот – кризисы в постсоветских государствах были новым катализатором деградации отношений между Москвой и Вашингтоном на других направлениях. И Армении в этом смысле есть чего опасаться. К счастью, пока ярко-выраженных сигналов к очередному становлению постсоветского пространства ареной наиболее бескомпромиссной борьбы между Россией и США нет. Отчасти, это связано с меньшим интересом действующей американской администрации к региону, неочевидным желанием «вкладываться» в этот регион на таком уровне, когда это начнет вызывать беспокойство и открытое противодействие России. Отчасти – со способностью пока сдерживать российско-американскую конфронтацию в тех рамках, в которых она развивалась в последние годы: двусторонняя повестка, Украина, Сирия. В этом смысле отношения между Россией и США ухудшаются качественно, «вглубь», а не количественно, «вширь». Это не значит, что в следующем году мы этого не увидим – отношения между двумя странами развиваются сейчас по очень опасной и мало предсказуемой траектории. Постсоветское пространство в целом, и Армения, в частности, чрезвычайно важны для России по многим аспектам. И в США это прекрасно понимают. 

 

Вслед за недавним фактическим предложением посла США в Армении инвестировать в армянскую энергетику $8,5 млрд. последовал визит, находящейся сейчас в Ереване с целью “укрепить отношения с Арменией, чтобы она не ощущала угрозы своему суверенитету” довольно представительной делегации Конгресса США. Является ли это частью американской стратегии по изолированию-сдерживанию России на постсоветском пространстве, и какими Вам представляются перспективы подобного зачинания?

 

Это именно то, о чем я говорил – американцы осознают значимость Армении для России, степень зависимости самой Армении от России и осведомлены о проблемах в российско-армянских отношениях. Предлагаемые финансово-экономические проекты и подчеркнуто представительский уровень официальных делегаций из США объективно работают как на укрепление американского присутствия в Армении, так и усиление аргументации сторонников такого присутствия среди армянских политиков, экспертов и общественности. Сложно винить Соединенные Штаты за такой подход – они делают то, что считают нужным для продвижения собственных интересов и ослабления геополитического конкурента, коим они, безусловно, видят Россию. Не думаю, что Москве нужно как-то серьезно беспокоиться об этих инициативах – они носят разовый характер, хотя и встраиваются в более стройную систему американского влияния в Армении. Но важно, чтобы Россия продолжала качественно и системно заниматься теми проектами – двусторонними и в рамках ЕАЭС, которые есть сейчас и которые должны появиться в интересах развития Армении. Если это будет, каждый раз нервничать относительно того, что «там задумали американцы» не придется.

 

Оцените Арцах в качестве одного из факторов общей российско-американской повестки. Насколько скоординированной Вам представляется позиция трех сопредседателей Минской группы ОБСЕ по урегулированию карабахского конфликта в последнее время. Особенно учитывая последнее заявление уже бывшего американского сопредседателя Ричарда Хогланда?

 

На фоне других противоречий в кавказском регионе между Россией и США на этом направления между двумя странами наблюдается гораздо больше конструктивного взаимодействия. В 90-е гг. по многим параметрам его вообще можно было назвать «оазисом сотрудничества». Заявления отдельных дипломатов, даже в столь высоком ранге, по понятным причинам, всегда резонансны. Я помню, какую критичную реакцию вызывали в свое время у российских, да и у армянских дипломатов и общественности заявления другого бывшего американского сопредседателя Мэтью Брайзы. Это не обязательно означает смену позиции страны по этому вопросу. Пока администрация Трампа занимается этим, как и многими другими вопросами, «на автопилоте». На этой неделе прошли только первые слушания по номинации на пост помощника Госсекретаря по делам Европы и Евразии Уэсса Митчелла. Иными словами, у Соединенных Штатов нет пока даже аппаратных ресурсов. Для того, чтобы заниматься этим вопросом серьезно, нужно подождать какое-то время. Времени, к сожалению, судя по тем негативным тенденциям развития конфликта, которые мы наблюдаем в последнее время, не так много.  

 

Занимающиеся Южным Кавказом российские эксперты в целом считают сохранение “замороженного” статус-кво от 1994 года наилучшим сценарием, соответствующим интересам России. Согласны ли Вы с этим, и не ставит ли удерживание столь взрывоопасного состояния конфликта в условиях накачивания и так милитаризованного региона оружием под удар именно интересы России? В конце концов, угроза возгорания конфликта до стадии войны недалеко от российских границ не может не затронуть Россию.  

 

Действительно, такая точка зрения среди российских – и не только – коллег имеет место быть. Мне представляется, что истоки такой позиции не в том, что «заморозка» – панацея от «тлеющего» конфликта, с его тенденций к разгоранию. На сегодняшний день мы имеем затяжной конфликт, осложненный историческими реалиями, а за четверть века после распада СССР, обросшего еще и дополнительными факторами идентичности, национализма, экономическими аспектами. Разумеется, возобновление конфликта не в интересах России, какие бы спекуляции в пользу обратного не выдвигались. Здесь и близость границы, как Вы заметили, и то, что Россия в этом случае столкнется с рядом очень неприятных политических «дилемм», которых она до сих пор пыталась избежать. Политическое урегулирование этой проблемы в обозримой перспективе не просматривается. Возможно, чтобы выйти на конструктивное соседство понадобиться смена нескольких поколений. Вместе с тем, текущая проблема возобновления войны не может «столько ждать», она требует немедленных решений. На этом фоне «заморозка» это «наиболее желаемый из наименее приемлемых» вариантов, если можно так выразиться. Это не должно означать, что нужно просто отмахнуться от этой проблемы, «забыть о ней» на какое-то время. Миллионы людей по обе стороны армяно-азербайджанских границ живут ей изо дня в день. Но «заморозка» должна представлять собой выработку механизмов военного сдерживания конфликтующих сторон при одновременном сохранении политического диалога, налаживании культурных связей – где это возможно. К тому же, нужно откровенно признать, что «заморозка» это, во многом, компромиссный вариант и для государств-посредников. Серьезно решать проблему Арцаха-Карабаха с оказанием должного давления на стороны, кропотливой работой «на земле» в зоне конфликта при существующих сложностях со стороны участников конфликта идти на компромиссы, значит сознательно соглашаться на большие внутриполитические и международные риски. Делать это в текущих условиях никто не хочет, потому что издержки крайне высоки, а политические выгоды – как бы цинично это ни звучало – не очевидны.

 

18 сентября глава МИД Армении Эдвард Налбандян в качестве возможных уступок обозначил территории, “при передаче которых не возникнет угроза безопасности Арцаха и не будет поставлена под опасность окончательное урегулирование конфликта”. По звучащим из США и Франции оценкам, лежащие на столе переговоров, “мадридские принципы” сегодня практически безальтернативны. Исходит ли сдача каких-либо арцахских территорий Азербайджану, как это предусмотрено вышеупомянутыми принципами, из интересов России и не станет ли это катализатором новой войны, способной охватить подбрюшье России очередным хаосом?        

 

Я думаю, что российская позиция относительно безальтернативности «мадридских принципов» во многом солидарна с озвученной Соединенными Штатами и Францией. Вместе с тем, Москва исходит из того, что ключ если не к разрешению, то урегулированию конфликта лежит в плоскости договоренностей между самими сторонами конфликта. В этой связи, если предложения министра Налбандяна действительно тот шаг, на который готова пойти Армения, и который поможет сторонам приблизиться к мирному решению проблемы, не вижу причин, почему Россия не могла бы его поддержать. И наоборот, если подобный шаг стимулирует новую волну военного противостояния, то это будет волновать Россию, но даже в этом случае – очевидно меньше, чем самих Армению и Азербайджан. Следовательно, решение конфликта возвращается в исходную точку: Баку и Ереван должны сами для себя – без оглядки на внешних игроков – определить границы своих уступок в отношении друг друга, сформулировать условия, при которых они были бы готовы на эти уступки пойти. Если этого не произойдет, то внутриполитические процессы в Армении и Азербайджане будут подталкивать политические элиты двух стран к более радикальным шагам на этом направлении, в результате чего выигравших не будет.